Тотем Козерога - Страница 52

– Занятно, – пробормотал я. – Ладно, пока хватит вопросов.

– Ты справишься, – сказал Данилов. Помолчал и спросил с надеждой: – Ну, так как? Остаешься?

– Да, – ответил я неохотно. – Остаюсь. Но сейчас пойду домой. Накормлю животное, выключу компьютер и оставлю записку соседям.

– Исключено! – твердо сказал майор. Сложил руки на груди и наклонил голову. – Не отпущу!

– Почему же? – удивился я, добавил язвительно: – Вы еще в камеру посадите, или в клетку…

– Стой-стой, не кипятись! – быстро произнес командир, выставил ладони в примирительном жесте. – Пойми, ты обладаешь огромной силой, но пока не умеешь пользоваться. Ты лакомый кусочек для всяких проходимцев и любителей легкой наживы. К тому же мы не знаем, сколько агентов Старейшин в Славгороде. А пока находишься с нами, ты в безопасности. Думаю, твои дела смогут утрясти друзья. Так что успокойся и не нервничай. Никто не собирался держать тебя силой… Подумай головой, Сашка!..

Я заглянул в честные, горящие верой глаза майора, задумчиво цокнул языком. Прав, Данилов… Ничего не скажешь. Но хотелось вернуться домой, посоветоваться с Елистратом, увидеть Вадима. Что ж, чем-то придется пожертвовать. С компьютером ничего не станется. Светка с Вовкой вернуться и выключат. За Багирой тоже присмотрят…

– Хорошо, – сказал я. – Убедили. Когда начнем обучение?

– Сегодня же! – оживился Данилов. – Прямо сейчас! Пойдем, усажу за свободный терминал в учебной комнате. Подучишь историю. Своего врага нужно знать. А потом за тебя возьмется Камышев…

Майор пересек комнату и остановился предо мной. По-отечески твердо похлопал по плечу, заглянул в глаза и улыбнулся. За широкой спиной Данилова материализовался ведьмак, застыл бледной тенью. «Взялся за гуж – не говори, не дюж! – подумал я хмуро. Но виду не подал, улыбнулся в ответ и покивал. – Лишь бы опять не начали кормить патриотическим бредом…» * * *

Весь предыдущий день Пес прятался в лесу близ города. Не потому что боялся двуногих. Суетливые и бестолковые существа могли стать хорошим кормом. Но пока он слишком слаб, чтобы нападать на людей.

В ночь Возрождения Пес хорошо прогулялся по городу. Задушил нескольких дворовых котов, вдоволь напился крови и наелся теплого мяса. Плоть живых не насытила, но дала Силу. Скелет окреп, теперь не грозился рассыпаться на ходу. Выросли новые зубы, длинные и острые как иглы. Движения стали мягче, стремительнее.

Только на рассвете Пес ушел из города, спрятался в уютной норе под корнями векового дуба. Солнечный свет не страшил его, лишь ослаблял. Бывший охранник кладбища не испытывал боли, не мог заболеть. Он не знал что такое страх, злость и печаль. Осталось два чувства – инстинкт самосохранения и голод. Какой-то частью субстанции, что заменяла душу, Пес чуял – есть и третье ощущение, пока недоступное. Упоение Охотой, радость погони и травли, служению Хозяину…

Едва смерклось, Пес выбрался из-под корней и неспешно потрусил в город. В прошлый раз изучил малую часть, прошелся по более безопасному и темному частному району. Сегодня настал черед центра.

Охранник кладбища пересек пустырь, вышел на улицы. Тут был свет. Неопасный, электрический, но, тем не менее, довольно неприятный. Сновали двуногие, гудели железные повозки… Жизнь! И как много! Столько приятного тепла, которое можно впитать, растворить в себе. И время придет. Скоро, очень скоро…

Осторожно, чтобы не привлекать излишнего внимания Пес юркнул в ближайший двор. Уселся на скамейку в тени цветущего каштана и зачарованно уставился на громады многоэтажных домов. В каждом невероятно много искорок-жизней, суматошной, энергичной и теплой. И запах… чудесный запах вкусной, единственно доступной еды…

Мимо, буквально в пяти шагах ходили люди. Многие морщились, брезгливо кривили лица и закрывали носы, чувствуя запах разложения и гнили. Ежились и поводили плечами – во все стороны расходились волны сырого холода. Один даже заметил красные точки в темноте – глаза Пса. Но решил, что курят обычные городские бродяги. Пробормотал ругательства и поспешил удалиться.

Если бы Пес умел жмуриться от удовольствия, то так бы и сделал. Но веки давно сгнили, морда превратилась в бесформенную массу с гребнем острых крокодильих зубов. Только облезший хвост вяло подрагивал, выражая радость бытия и удовлетворение.

Мертвый кладбищенский охранник видел иначе, чем живые. Воспринимал свет и тьму, отличал оболочки, поверхности, формы… Вдобавок чуял жизнь. Люди – расцвечены оттенками красного: от ярко-алого до темно-багрового, почти коричневого. Животные – точки или искры, чаще тусклые и невыразительные. Птицы – едва мерцающие пятна. А еще Пес видел черную паутину, скользкие переплетения и узлы которой обвивали некоторых двуногих и четвероногих. Такие существа были вялыми и болезненными, медленно угасали. Пес знал, что скоро станут такими же как он, отдадут души Хозяину. И тихо, по-своему радовался.

Голод терзал все сильнее. Растущее и крепнущее тело требовало больше и больше. Пес принюхался, повертелся на скамейке в поисках подходящей добычи. Спрыгнул на землю и побежал к небольшой жестяной будке – голубятня. Порыскал, обежал вокруг. За тонкими металлическими стенками слышалось хлопанье крыльев, сонное урчание. Голуби! Но дверца крепко заперта. Лишь утром придет дворник и отопрет, выпустит птиц на свободу. Пес не мог ждать. Голод нарастал подобно горной лавине, мучил и выворачивал наизнанку.

По окрашенной стенке прошлась толстая лапа, скрипнули когти. Один… второй… С третьего раза крепкое на вид железо смялось словно бумага, длинный лоскут отошел в сторону. Пес удовлетворенно клацнул зубами и юркнул в черную дыру…